В кинотеатрах России стартовала драма «О, Канада» — возможно, заключительная работа Пола Шредера, легендарного представителя Нового Голливуда, чьи фильмы не раз становились событиями Каннского фестиваля. В центре сюжета — Ричард Гир в роли вымышленного мастера документального кино, который, находясь на пороге смерти, решает поведать миру историю своей жизни. Однако вместо ожидаемой героической саги он разрушает мифы о себе самом. О впечатлениях от этой исповеди рассказывает Михаил Моркин.
Леонард Файф (Ричард Гир), знаменитый канадский режиссер-документалист, угасает от рака в своем доме в Монреале. Перед кончиной он приглашает двух своих бывших учеников, Диану и Малкольма (Виктория Хилл и Майкл Империоли), чтобы записать откровенное интервью о своем творческом пути. Этот разговор он называет подарком для своей третьей супруги Эммы (Ума Турман), которая училась вместе с Дианой и Малкольмом. Но вместо обсуждения своих знаковых политических работ Файф неожиданно развенчивает образ борца, бежавшего в конце 60-х из США в Канаду из-за протестов против войны во Вьетнаме. Выясняется, что он, проповедовавший в фильмах абсолютную честность, десятилетиями скрывал правду о своей юности: бросил жену с ребенком в Америке и оборвал все связи с сыном.
«О, Канада» — это новая глава в творчестве Пола Шредера, автора сценариев к «Таксисту» и «Бешеному быку», кинокритика и создателя историй об одиноких душах, чьи дневники полны тоски. Однако эта камерная драма, основанная на романе Рассела Бэнкса, отличается от предыдущих работ режиссера, таких как «Дневник пастыря» или «Холодный расчет», которые он сам в шутку объединил в трилогию «Мужчина в комнате». Здесь нет напряженных сюжетных поворотов или криминальных интриг, зато много размышлений о смысле жизни, неизбежности конца и иллюзорности памяти.
Фильм получился меланхоличным, временами даже мрачным, хотя в нем проскальзывают нотки сарказма, характерного для Шредера, и неожиданно трогательные моменты. Это неудивительно: картина родилась из личных переживаний 78-летнего режиссера, который пережил тяжелую болезнь после ковида, а его друг, писатель Бэнкс, столкнулся с раком. В 1997 году Шредер уже экранизировал его роман «Скорбь», превратив его в стильный неонуар.
Режиссер экспериментирует с визуальным языком: флешбэки, смена цветовых решений и форматов кадра отражают смятение Файфа, чей разум под влиянием лекарств теряет четкость. Прошлое героя, где молодого Леонарда играет Джейкоб Элорди из «Эйфории», предстает то в черно-белых тонах, то в ярких красках с широкоэкранной картинкой. Нелинейное повествование сбивает с толку не только слушателей героя, но и зрителей, подчеркивая ненадежность его воспоминаний. В одной из сцен Ричард Гир внезапно заменяет Элорди в роли молодого Файфа, а Ума Турман появляется как жена друга героя, предлагающая ему интимный момент в сельской глуши.
Шредер, похоже, скептически относится к документалистам. О творчестве Файфа мы узнаем немного, а то, что показано, выглядит неубедительно. Герой гордится своими наградами «Джемини» и «Джини», но ученица Диана язвительно напоминает, что они с Малкольмом получили «Оскар». Файф в ответ называет их фильм о Чернобыле посредственным. Интересно, что герою приписывают изобретение устройства, позволяющего одновременно смотреть в камеру и видеть режиссера — в реальности это «Интерротрон», созданный Эрролом Моррисом, лауреатом «Оскара» за «Границы дозволенного».
Но фильм не только иронизирует над тщеславием документалистов, но и поднимает этические вопросы их профессии. Малкольм, например, не выключает камеру, когда Файф делится слишком личным, и даже тайком устанавливает устройство в его комнате, чтобы снять последние мгновения жизни. Шредер показывает, что в документальном кино правда — понятие условное, зависящее от монтажа и субъективности рассказчика.
Тем, кто ждет эмоциональной драмы, а не размышлений о природе кино, картина может показаться затянутой. Сложная структура мешает сопереживать герою, о котором мы, в сущности, мало узнаем. Ричард Гир великолепен в роли уставшего, полного сожалений старика, но даже его игра не раскрывает до конца, почему Файф считает свою жизнь пустой. Это остается загадкой до финальных титров.
Тем не менее «О, Канада» — фильм, который цепляет и долго не отпускает. Под мелодичные кантри-композиции Phosphorescent он погружает в атмосферу тихой грусти, оставляя простор для раздумий.
