Изначально я хотел писать о Триере, но текущая геополитическая обстановка и накал международных отношений требуют Кубрика. Недавнее заявление американского президента о том, что поставки оружия на Украину начнутся только тогда, когда она будет готова к миру, моментально вызвало у меня ассоциацию с одной из самых культовых сатирических фраз в истории кино: «Здесь нельзя драться! Это военная комната!» (в оригинале: «You can’t fight in here. This is the war room.»). Эти слова произносит президент Маффли (Питер Селлерс — и это имя мы ещё услышим) в шедевре Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав». Мы живём в эпоху парадоксов, но, как видно, ничего принципиально нового в этом нет.
Сатира Кубрика 1964 года «Доктор Стрейнджлав» превращает в леденящий фарс невежество мировых лидеров, международную паранойю и гонку вооружений. Американский генерал, одержимый войной, отдаёт приказ о несанкционированном ядерном ударе по Советскому Союзу. А тот, в свою очередь, тайно разработал автоматическую систему тотального возмездия — так называемое «оружие Судного дня», способное превратить Землю в безжизненную пустыню.
После премьеры на Кубрика обрушился шквал критики: фильм называли советской пропагандой. Но ведь настоящее мужество художника — критиковать свою страну, а уж с критикой соперника государство справится и без того. Картина вызвала тревогу: может ли генерал действительно отдать приказ о ядерном ударе без ведома президента? Власти отрицали такую возможность, но, если взглянуть на исторические реалии, Кубрик оказался пугающе близок к правде.
Президент Эйзенхауэр ломал голову над дилеммой «всегда/никогда»: что будет, если президент окажется выведен из игры из-за покушения или потери связи? Поэтому он разрешил генералам в определённых условиях самим принимать решения об использовании ядерного оружия. Это привело Кеннеди в ужас, и он распорядился усилить контроль над арсеналом (особенно в Европе, где американские ядерные запасы почти не охранялись). А как отмечает Эрик Шлоссер в статье для New Yorker, армия в ответ на это, словно издеваясь над президентом, установила на все боеголовки код безопасности из восьми нулей.
После Карибского кризиса 1962 года страх перед ядерной войной только усилился — его недавно мастерски передал Боб Дилан в фильме «Боб Дилан: Никому не известный». Этот страх ощущается и в истории кино: «Доктор Стрейнджлав» был не единственным фильмом 1964 года, затронувшим подобную тему. Своё слово сказал и Сидни Люмет в картине «Система безопасности» (Fail-Safe).
Нельзя забывать и подзаголовок фильма Кубрика: «Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу». Он намекает на смирение, которое может охватить человека, даже отважно борющегося с системой. Иногда проще принять абсурд, чем сопротивляться. Кубрик в своей сатире оказался провидцем: он высмеивает американское военное руководство, для которого война — как вестерн (вспомните кадр с солдатом, оседлавшим бомбу перед сбросом), и изображает параноидального генерала, подозревающего коммунистов в отравлении «телесных соков» американцев через воду. Это слегка напоминает нынешнего министра здравоохранения США Кеннеди и его крестовый поход против хлорирования воды.
Главного героя, доктора Стрейнджлава, немецкого эмигранта и советника президента, блестяще сыграл комедийный гений Питер Селлерс. Но это не единственная его роль в фильме. Селлерс воплотил сразу трёх персонажей: президента, британского капитана, раскрывшего заговор безумного генерала, и самого Стрейнджлава. Эта тройная роль — метафора взаимозаменяемости элиты и многоликости человека. Кубрик также обличает двуличие американской власти, принявшей после войны множество нацистских учёных ради конкуренции с СССР.
Исследователь Дэн Линдли цитирует генерала, который грозится «разнести русских, пока они не взлетели». На замечание, что это не национальная политика, он отвечает: «Мне плевать, это моя политика. Я это сделаю». Как точно фильм передаёт вечное недоверие между военными и гражданскими властями словами: «Война слишком важна, чтобы оставлять её политикам».
Ключевая идея «Доктора Стрейнджлава» — автоматическая ядерная реакция, казавшаяся фантастикой. Но, как выяснили Шлоссер и Томпсон, опрашивая советских военных, жизнь снова повторила искусство. В 1980-е годы СССР боялся ядерной атаки США из-за воинственной риторики Рейгана и его проекта «Звёздных войн». Эффективная защита могла бы внушить одной из сторон иллюзию, что в ядерной войне можно победить, а не только проиграть. Это дестабилизировало баланс взаимного уничтожения. Советский Союз, отставая в гонке вооружений, действительно создал своё «оружие Судного дня» — но, как и в фильме, почему-то не сообщил об этом миру. «Весь смысл такой штуки теряется, если держать её в секрете!» — возмущается доктор Стрейнджлав.
Сегодня, в отличие от фильма, американская политика выкладывает все карты на стол в X (бывший Twitter). Но спустя 60 лет неизменной остаётся рука советника президента, которая всё ещё тянется к нацистскому салюту.
Кубрик заглянул в сердце ядерной сверхдержавы, увидел неспособность договориться, паранойю, теории заговора, жажду власти и гротескные эмоции — и сплёл из них одну из самых мощных чёрных комедий. Этот дерзкий политический комментарий продолжает звучать актуально и сегодня.
